Начало истории Тома Крибба доступно по этой ссылке: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30796/. Вторая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30836/. Третья часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30869/. Четвертая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30887/. Пятая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30955/. Шестая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/31093/. Седьмая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/31230/. Восьмая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/31267/. Сам Том Крибб не рассматривал даже саму возможность того, что он может проиграть Молино, да и многие другие тоже. Перед боем заключались ставки на то, что Молино не продержится больше пятнадцати минут. Сейчас даже трудно понять, откуда взялось это шапкозакидательство. Похоже, победная история над венецианским гондольером уж очень въелась англичанам в мозги. А с течением времени она обросла еще многими животрепещущими подробностями относительно того, в каких именно улицах они лежали, обессиленные своей быстроногостью, стараясь его догнать, и как именно надрывались от смеха, глядя на неудачную попытку бедового итальянского лодочника. Говорили даже, что видели, как он трясущимися руками, роняя деньги мимо расчетного блюдечка, срочно покупал билет в Италию. Это, разумеется, уже чистое народное творчество, но чего не увидишь, если очень хочешь? В результате такой работы над собой англичане через некоторое время на самом деле не могли себе представить, что какой-то иностранец, тем более негр, имеет шанс побить их парня. Тем более что на памяти у них был один — Билл Ричмонд. Он попытался как-то раз — и что из этого вышло? Ну, не очень проиграл, но ведь и не выиграл! Причем со временем его выступление становилось все более тусклым. Бой Крибба и Молино состоялся 18 декабря 1810 года, и он очень подробно описан в очерке о последнем — http://rusboxing.ru/news/federation-news/30579/ Собственно, безобразий там хватило бы на несколько боев, но они там все перечислены с бухгалтерской точностью, одно за другим. Если же говорить вкратце, то Молино оказался куда более серьезным соперником, чем полагал Крибб. Бой, что немаловажно, проходил зимой, к которой Молино был никак не готов, в отличие от соперника. Было холодно, шел почти беспрерывный ледяной дождь, отчего еще к тому же было очень скользко. Падать на местную холодную мокрую глину обоим пришлось множество раз, и далеко не только от ударов. Молино все больше показывал себя не только очень физически сильным бойцом, к этому-то все были готовы, но и достаточно техничным. Трудно даже предположить, как бы сложился его бой с Криббом, если бы он прошел тренировку у капитана Барклея и если бы не некоторые не зависящие от него художества, которых в этом бою хватало. Однако предполагать, «что бы было, если бы Барклей тренировал Молино…», по-моему, не стоит. Барклей очень тщательно подбирал учеников, и Молино в их число не попадал никак. Он никогда не смог бы так долго и планомерно над собой издеваться. Чтобы оградить от всяческих искушений, его пришлось бы увозить не в Хайлендз, скромные шотландские горы, а в самые отдаленные районы Альп, а еще лучше в Гималаи, что в то время вряд ли было возможно. Но и тогда бы во всех окрестных деревнях, расположенных вокруг этого гипотетического тренировочного лагеря, через известный промежуток времени появилось бы множество маленьких мулатов, и к тому же потребление спиртного в этом несчастном районе резко взросло бы, а каждая упоительная тренировка заканчивалась упоительными возлияниями. Молино всегда «тренировался» по старинке, и совладать с его темпераментом не мог никто. Нет, капитан Барклей никогда не стал бы тратить на него свое драгоценное время и не менее драгоценные деньги. Нет никаких свидетельств, что, посмотрев на Молино, он говорил, что хочет его потренировать. Он совершенно правильно выбрал себе другого ученика: пусть не самого талантливого, зато самого трудолюбивого Тома Крибба. Ограниченные «комсорги» вроде него, на которых всегда можно было положиться, которым дашь задание подтянуться десять тысяч раз — и они умрут, но сделают его, хоть смотри, хоть не смотри, были ему куда ближе талантливых выскочек. После восемнадцати раундов шансы на победу выглядели примерно равными у обоих. Кровь на лицах и телах обильно перемешалась с грязью, оба напоминали разъяренных и усталых боевых псов. То, что произошло в девятнадцатом раунде этого боя, вошло в историю, но оценку этому эпизоду давали самую разную. Лично мне ближе всего интерпретация Пирса Игана, прежде всего потому, что он был другом Крибба и писал свою книгу при жизни последнего, что никак не повлияло на их отношения, хотя версия, которой он придерживался, не могла быть особо приятной для чемпиона. Объяснить это можно тем, что если Крибб и был своего рода «комсоргом», то тогда уж комсоргом времен первых пятилеток, но не 70–80-х годов прошлого века. В молодости мне довелось несколько раз побывать в райкомах комсомола и, помню, меня удивило там количество людей с полумертвыми огрубевшими лицами, которые не верили ни во что. Может, были и другие райкомы, но я в них не был. Куда эта молодая поросль делась позже, я не знаю, но они, не сомневаюсь, не пропали. Крибб же был искренним и правильным человеком своего времени. Он разделял предрассудки той эпохи, но он был абсолютно честен, как показала история его отношений с Джемом Белчером и как еще покажет история отношений с Томом Молино. Поэтому он и не обиделся на Игана. Между прочим, Г. Дж. Майлз считал эпизод, о котором пойдет речь ниже, едва ли не выдумкой Игана. Майлз вообще критиковал Игана кстати и некстати, как Ленин буржуазию, что совершенно не мешало ему переписывать его «Боксиану» целыми страницами. Итак, к девятнадцатому раунду оба были уже прилично измотаны. Молино отбросил порядком измочаленного Крибба к канатам. Здесь он сделал шаг вперед и неожиданно схватился обеими руками за верхний канат по обе стороны от головы Крибба, изо всех сил прижал его к нему. Верхний канат находился на высоте примерно полутора метров и, скорее всего, он просто впивался чемпиону в шею. Спереди Молино уперся Криббу в горло плечом так, что дышать это тоже не помогало. Молино обладал огромной физической силой, и Крибб никак не мог вывернуться. Вместе с тем он не мог и упасть, закончив тем самым раунд. Вряд ли Молино откровенно душил его, потому что тогда судьи обязательно остановили бы бой, но они это сделать отказались. Крибб быстро терял силы, и тогда «власть» в свои руки взял «народ». Порядка двухсот человек в мгновение ока вылезли на ринг, и самые бедовые из них стали отрывать руки Молино от канатов. По крайней мере, один палец у него в результате был то ли сломан, то ли серьезно травмирован. В какой-то момент, воспользовавшись поддержкой, Крибб вылез из цепких объятий противника, но Молино догнал его, зажал его голову под мышкой и несколько раз сильно ударил, после чего Крибб, наконец, поспешно упал, что было не слишком приятно, но не шло ни в какое сравнение с участью быть пригвожденным ласковым Молино к канатам. Так Крибба спасли от нокаута в первый раз. Тридцати секунд ему хватило, чтобы прийти в себя. Во второй раз его спасли после двадцать третьего раунда, когда он не пришел в себя после перерыва. Тогда один из его секундантов, Джо Уорд, сыграл ту же роль, что Билл Уорр в бою с Джемом Белчером. Мне даже захотелось проверить, не один ли это человек, но вроде бы нет. Просто в жуликах и прохвостах никогда не было недостатка. Уорд обвинил Билла Ричмонда, чернокожего секунданта Молино, что тот вложил в руки своему подопечному пули. Кто хоть когда-нибудь дрался, знает, как не то что «свинчатка», а любая мелочь, зажатая в кулаке, усиливает удар, но крупнокалиберные пули того времени для этого подходили очень плохо, и тот, кто попытался бы использовать их в таком качестве, скорее всего, сломал бы пальцы. Да и репутация Ричмонда была абсолютно безупречна. Он стал доказывать и показывать, что никаких пуль тут нигде нет, а время шло. Обвинение было заведомо абсурдным и не претендовало на то, чтобы в него поверили. Задача была потянуть время, пока Ричмонд «разоряется», и это сделать удалось. Над Криббом продолжали колдовать, а он лежал закутанный в углу, и холодно ему не было. Между тем Молино, который в отличие от оппонента был голый, замерз. По понятным причинам он был куда хуже адаптирован к английской зиме, чем Крибб. Ноги были мокрые, и холодные струи дождя текли по голому торсу. Кроме того, давала о себе знать разница в том, как они готовились к бою. Девки, с которыми день и ночь с песнями и танцами тренировался Молино, тоже проверяли его на выносливость, но это была совсем не та выносливость, которую капитан Барклей вырабатывал у Крибба. Оба с каждым раундом теряли силу и скорость, но Молино терял их в разы быстрее. После сорокового раунда он больше не смог выйти из своего угла. Пирс Иган по этому поводу сказал: «Его первый матч с Криббом будут долго помнить в спортивном мире. Также не будет забыто и то, что, говоря по справедливости, только цвет кожи помешал ему стать героем того боя». Такие откровения дорогого стоят. Понимал это и Том Крибб, и не в его характере было мириться с подобными вещами. Ведь он был не только джентльменом, но и «комсоргом», что в данном контексте означает примерно одно и то же. Продолжение следует… Александр БЕЛЕНЬКИЙ