en
История Тома Крибба: спокойное начало новой эры
Начало истории Тома Крибба доступно по этой ссылке: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30796/. Вторая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30836/. Третья часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30869/. Четвертая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30887/. Пятая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/30955/. Шестая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/31093/. Седьмая часть: http://rusboxing.ru/news/federation-news/31230/. После кровавого побоища с Бобом Грегсоном Том Крибб сам стал считать себя чемпионом Англии, и это мнение разделяли очень многие. Непобежденный (в последнем бою) чемпион Джон Галли в это время «сидел на заборе», как позже стали говорить в Америке, или как когда-то говорили у нас в России, «красил кобылу». В общем, сидя на заборе, чинно и спокойно перекрашивал коня. Иными словами, он сам не мог решить, ушел он с ринга насовсем или только на время, но чем дальше, тем меньше ему хотелось туда возвращаться. Там уже все было достигнуто, чемпионский пояс завоеван и повязан, и теперь его ждали совершенно новые цели, а Крибб еще никак не насытился. Тем более что он как честный «комсорг» сам понимал, что его победа над Джемом Белчером была очень сомнительной. На свою беду Белчер тоже не считал тот разговор законченным. Джем вступил тогда в последний, самый печальный этап своей жизни. Будущее не сулило ничего хорошего, и он решил снова попытаться вернуть прошлое. Но прошлое, конечно, не вернулось. Второй бой Тома Крибба с Джемом Белчером состоялся 1 февраля 1809 года. Более-менее подробное описание можно найти вот здесь — http://rusboxing.ru/news/federation-news/30415/ (не путать с первым боем, о котором там тоже идет речь, об этом — ближе к концу). «Более-менее» — потому что это описание тоже не грешит излишними подробностями. Когда я собирал материал, у меня сложилось отчетливое впечатление, что все, кто писал о том поединке, делали это без малейшего удовольствия. Скорее, просто потому, что должны были это сделать. Точно так же, например, более поздние авторы не любили описывать два последних, крайне неудачных боя Мухаммеда Али — с Лэрри Холмсом и Тревором Бербиком, или еще позже — встречу давно вышедшего в тираж Майка Тайсона с Кевином Макбрайдом. А что описывать, когда все сводится, по сути, к тому, что от когда-то великого боксера не осталось ничего, кроме имени и воспоминаний, выражающихся в отдельных всплесках, которые, однако, ничего изменить не могут. Со времени их первой встречи Крибб здорово поднялся в гору, а Белчер спустился по тому же склону, по которому он давно катился, еще ниже. Победитель в их втором бою если и не был ясен заранее, то стал ясен очень быстро. Вопрос был только в том, как долго Белчер продержится. Он продержался на пятнадцать минут меньше, чем в первый раз — 40 минут, за которые прошел 31 раунд вместе с 30-секундными перерывами. Сами видите, что раунды там были очень короткими. На протяжении большей части раундов Крибб бил и бросал его как хотел. Иногда у Джема прорывались воспоминания и еще что-то получалось, но ему очень быстро стало не хватать дыхания. Кроме того, он разбил руки, особенно правую. Наконец, ему просто не хватало сил и выносливости, чтобы драться на равных с таким бугаем, как Крибб. Даже когда Белчеру удавалось серьезно зацепить его, он не мог развить успех: на одних воспоминаниях успех не разовьешь. Раунды становились все более скоротечными. Белчер падал и падал, пока, наконец, силы его не иссякли окончательно. Это был его последний бой. После него он только пил. Он умер всего через два года, когда ему было только тридцать лет, и эта самая трагическая история английского бокса была, наконец, закончена. Пирс Иган пишет, что вторая победа Крибба над Белчером произвела такое ошеломляющее впечатление на Джона Галли, что он окончательно решил не возвращаться на ринг, и с тех пор Крибба единодушно признавали чемпионом Англии. Честно говоря, не думаю, что Галли «убоялся» его. Кстати, он был моложе Крибба на два года, но в свои двадцать пять лет это был спокойный и очень умный прагматик, и ринг просто больше не представлял для Галли интереса. Теперь он знал более легкие способы зарабатывания денег, в которых, кстати, после многих и головокружительных пертурбаций преуспел и умер только в 1863 году. Ну а Крибб тем временем входил в самый лучший этап своей биографии, тот самый, который и сделал его «комсоргом», причем, в отличие от комсоргов советских времен, он был любимым вожаком среди боксеров своей эпохи. В 1810 году на британский ринг чужеродной кометой влетел американский негр Том Молино, здорово напугавший местную боксерскую общественность тем, что, как показалось тогда очень многим, он сможет превзойти всех англичан в их национальной забаве — боксе, а там к этому были совершенно не готовы. Начиная свой рассказ о Томе Криббе, Пирс Иган сказал буквально следующее: «Со времен знаменитого Фигга, когда Венецианский Гондольер по прибытии в Лондон пригрозил сорвать чемпионскую корону с британской головы (вскоре его убедили в том, что он был неправ), одна истина со спокойствием и твердостью переходила из уст в уста, из одной головы в другую среди всех, кто имел счастье обладать головой, что если какой-нибудь иностранец еще раз будет настолько безрассуден, что заявит претензию на то, чтобы только принять участие в бою за эту корону, не говоря уже о том, чтобы иметь честь надеть ее и увезти из Великобритании, — он должен знать, что сама эта мысль никогда не найдет себе места в груди англичанина; и это есть та самая созвучная национальному характеру нашей страны мысль, которая в более широком смысле нашла отражение в незабываемом отрывке из трудов нашего великого поэта: “Нет, не лежала Англия у ног Надменного захватчика и впредь Лежать не будет…”». Иган совершенно зря оборвал эту шекспировскую цитату из «Короля Иоанна» на полстроки, так как там дальше идут поистине замечательные слова, которые, правда, не имеют отношения к делу, зато могут относиться не только к Англии, но и ко многим другим странам, включая, например, Россию: «…если ран жестоких Сама себе не нанесет сперва». Коротко и ясно. Что же касается цитаты из самого Игана, то я советую вам прочесть ее раз пять. Эффект будет как от пары стаканов первача, а то и больше, так что не садитесь после этого за руль. И пожалейте, пожалуйста, вашего переводчика. Как я уже говорил в схожей ситуации, стараясь сохранить стиль Игана и при этом не исказить смысл, я потратил на нее битый час — и сейчас, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, просто тихо стекаю со стула. Однако цитата Игана нуждается не только в переводе, но и в комментариях. Фигг, а точнее Джеймс Фигг (также, возможно, Фиг) (1695–1734) — это первый чемпион Англии по боксу. Венецианский Гондольер — это тот самый товарищ, который около 1740 года приплыл в Англию (возможно, прямо на своей гондоле, хотя история об этом умалчивает) и сразился с одним из местных бойцов (Фигг, как видим, его не застал). Об этом подробно говорилось в первой части настоящего очерка о Криббе. Сейчас, когда английских чемпионов по боксу сыщешь только днем с огнем (правда, в последние годы происходит какой-то ренессанс, особенно в тяжелом весе), а периодически не сыщешь и с ним, такие пафосные выступления звучат забавно. Но в то время англичане, управлявшие колоссальной империей, так себя и ощущали, а утрата этого положения гложет их по сей день, и боль эта не утихает. Один мой, к сожалению, уже покойный ученый друг рассказывал мне, как на какой-то лингвистической конференции выступавший там англичанин ни с того ни с сего начал речь с обращения к американским делегатам со словами: You are what we were («Вы являетесь сейчас тем, чем мы были раньше»). Даже лингвиста нынешнее положение вещей пробрало. Можно представить себе, каково оно для боксера. Понятно, что людям с таким национальным самосознанием сама мысль о том, что чужестранец может завладеть символом мощи их страны, была непереносима. Однако, как я уже сказал, в 1810 году как-то очень быстро вырисовалась перспектива того, что, вполне возможно, им в скором времени предстоит научиться эту самую мысль переносить. На британский ринг, сверкая разноцветными тряпками, расслабленной походкой вышел тот самый Том Молино. Люди, не знавшие его, прозвали его Виргинским Рабом. Был он им или не был, остается неясным. Прозвище не прижилось. Позже за цвет кожи его прозвали Мавром. Что точно было известно, так это то, что он приехал из Америки, которая всего только двадцать с чем-то лет была независимой, к чему англичане так и не успели привыкнуть. Продолжение следует… Александр БЕЛЕНЬКИЙ